он болтливый, с кем хочешь общий язык найдет. Все его бывшие клиентки из клиники – они же с собачками под мышками. Короче, втерся им под мышки, – рассмеялась тихо старушка. – А басню эту про добродетель он уже потом сочинил, для красоты. Мужикам веры нет, они тебе ради куска пи… еще не такое придумают.

– Пирога, – рассмеялась Фортуна.

– Я бы сказала пирожного.

– Ба, как ты похожа на мою тетю.

– Не думаю, – недовольно пригубила кофе тетушка. – Тетя Вера или просто Вера, перестань звать меня бабушкой. Какая я тебе бабушка?

– Золотая, душевная, сладкая.

– Перестань. Полусухая – еще куда ни шло. Ну если я сладкая, то моя сестрица просто брют. Я ее как-то спросила: «У тебя отношения с мужчинам хоть были?» – «Были». – «Много?» – «Долго». – «Сколько?» – «Двое». Бедная, два мужика за всю жизнь, это же как голоданию всю жизнь посвятить.

– Я не про мужиков, я про фигуру речи.

– Так мы же сестры. Хотя всегда завидовала ее фигуре. С такой фигурой всего два мужика, – снова вздохнула старушка. – Просто погубить себя на корню, как жить всю жизнь в одном огороде с одним садовником. Все равно что всю жизнь писать в стол. Связалась с этим химиком, а он только опыты на ней ставил. Химера.

– Что, она себе тоже такие словечки позволяет?

– Хлебом не корми.

– Она всегда предпочитала хлеб пирогам. Поэтому любила только двоих. Что я тебе хочу сказать: когда есть выбор – пироги с капустой или с яйцами, то бери с тем и с другим. Ну, ты меня понимаешь. Правильно сделала, что отшила этого. Зачем тебе психолог, тем более собачий, психологов сейчас как собак. Но вообще-то он парень хороший. Собака моя после него как шелковая.

– Не хочу быть шелковой.

– Правильно. Не торопись, красавица. Жизнь коротка, но юбки короче.

– Тетка сказала бы: «Я не так богата, чтобы давать мужикам бесплатно».

– Она злая на недомужиков. А так в душе она добрая, злость – это от недолюбленности.

Любовь, она же третья сестра Веры и Надежды

Если возникает проблема, поставь перед ней вопрос – ну и что?

Представьте, что я та самая суперзвезда, мечта всех мужчин и некоторых женщин.

Почему я стала звездой? У меня просто не было другого выхода. Я вышла из дома, где меня особо никто не замечал, папаша пил, а мать только и делала, что все время отнимала у него бутылку. Вот в такой борьбе я и росла, где судьей этой схватки было мое большое одиночество. И это чувство одиночества никогда меня не покидало. Будто его назначили за мной присматривать.

Единственное, что выручало, это кино. Вот где было весело, вот куда хотелось сбежать. Для этого необходимо было как можно быстрее становиться взрослой.

Я даже научилась курить, красиво, как актрисы в кино. Дура была. Потом ко мне стал ходить один старшеклассник, чтобы помогать делать уроки.

– А это что за хрен? – Однажды все-таки его разглядел отец.

– Это Джон, он помогает мне с уроками.

– Ну да, как же, знаю я эти уроки, – ухмыльнулся отец. – Вы хоть предохраняетесь?

– Да я же тебе говорю – уроки.

– Держись от него подальше. Он вон какой симпатичный. Где только таких уродов выпускают. И что за имя такое пижонское – Джон? Почему нельзя просто Иван?

– Его назвали родители в честь Джона Леннона.

– Можно я буду звать его Пижон?

– Макс, перестань, – вмешивалась мать.

– Тебе тоже нравится? Может, ты тоже хочешь уроками заняться?

– Идиот.

– За идиота ответишь ночью, наедине, – рассмеялся отец. – Так где ты его нашла, доча?

– В нашей школе, – равнодушно ответила я. В этом ответе уже не было той ненависти, что раньше, после его глупых выходок.

Когда-то я мечтала, чтобы он просто шел со мной рядом, держа за руку вместе с мамой, целовал ее и меня, а иногда сажал меня на шею. Для ребенка ведь нужна ерунда: чтобы любили. Но что-то пошло не так с самого начала.

– Я бы на твоем месте с ним не спала. Пустота после таких встреч и никаких снов. В общем, вы как хотите, но мне тут лишние рты не нужны. Я и так счастлив.

– Ты?

– Жена, дочь, что еще нужно для счастья.

– На самом деле я переспала с Джоном, но позже, когда математика мне уже была не нужна. Надо же было чем-то отплатить за доброту.

– Дура. Все женщины дуры, кому неудобно отказать мужику только из-за того, что в ресторан сводили, подарок дорогой подарили или оказали услугу. Чувство долга самое худшее из чувств, хуже ипотеки, вроде как нужно закрыть. Вот и закрываешь, пока не поумнеешь.

– Я тебе скажу, что я почувствовала. Отец был прав – пустоту. Никакая даже самая скромная надежда не могла родить в таких отношениях.

Ну, в общем, актрисой я была недолго. Быстро надоело.

Быть звездой – нелегкий труд. Причем ты расплачиваешься не только душой, но и своей личной жизнью. Из дома уже так свободно, как раньше, не выйти, кругом поклонники. И ты думаешь, что делают здесь эти люди, неужели собственная жизнь их совсем не интересует, что у них есть время на чужую. Мне становится жалко их жизни, которые проходят вот так впустую.

Для рекламы все средства хороши, чтобы продать получше свой фильм, я скажу, что у меня три груди. Я буду стоять с золотой наградой, под вспышки фотографов, и все знакомые будут просить: «Можно потрогать?» «Конечно», – скажу я. Я испытаю самое странное чувство, потому что они будут проверять на твердость не мою третью грудь, а Оскар. То есть они будут прощупывать твою самодостаточность и состоятельность, то есть свою зависть.

– Тебя это разочарует?

– Нет, мама, даже не надейся, я слишком хорошо знаю людей.

Я из эпохи тех, которые не слишком-то любят чиновников. Я готова верить кому угодно, но только не политикам.

В общении с ними они выглядят вполне приличными людьми, но внутри каждого сидит диктатор. Один даже предлагал мне встречаться. Для кого-то это могло послужить хорошим стартапом, но мы только поболтали немного. Первое: я сразу почувствовала, что я что-то должна, а второе, что у меня нет мозгов и надо полагаться на его черепную коробку. Весь их спич нацелен на это. И не важно, на трибуне эти политики или в ресторане, они всегда готовы закружить твою голову обещаниями так, чтобы та уже ничего не соображала, а только кивала в знак одобрения. В тот момент я даже посмотрела на всякий случай в